Павел Александрович Гвоздев
Машук и Бештау (В день 15 июля 1841 года)
Как старец маститый, исполнен раздумья,
Стоит остроглавый Бешто, —
Стоит он и мыслит: «Суров и угрюм я,
Но силен, могуч я зато!
Ударит ли гром вдруг и эхо ущелья
Насмешкой раздастся на злость,
И, верно, в тот день уж ко мне в новоселье
Земной не пожалует гость!..
И дик я, и наг я, и голый мой камень
Зеленым плющом не порос,
Но с грудью, открытой на холод и пламень,
Не дрогнув, глядит мой утес.
Красуяся, брат мой гордится соседством,
К пятам он готов моим пасть
И рад поделиться богатым наследством,
Но где его сила и власть?..»
Умолкнул Бешто в ожиданье ответа
И видит Машука чело,
Как думой, туманом вдруг стало одето,
И черную тучу несло
По ребрам зеленым роскошного ската.
И видит он дальше: Машук
Готовит к ответу ответ без возврата
Певца отторженного звук.
Стеснилося сердце земного владыки,
Он выронил вздох громовой,
С ним выстрел раздался, раздались и клики,
И пал наш поэт молодой!..
Машук прояснялся луною полночи,
Печально горело чело,
И думы угрюмой сквозь влажные очи
Привет посылал он Бешто.
«О чем так задумчив, властитель твердыни,
Бездушных и каменных груд?
Мечтал ты родить во мне зависть гордыни,
Но в этом напрасен твой труд!
Богат я одеждой роскошной природы,
Богат я и в недрах земли,
Струею целебной текут мои воды
И пользу векам принесли.
Пред грудой камней твоих, грудой утробной,
Могу я гордиться опять, —
Мой камень бесценный, то камень надгробный,
Тот камень не в силах ты взять.
Прикован ко мне он со смерти поэта,
Как братский воспет наш союз.
И ты преклонися главою атлета
Пред прахом наперсника муз!»
|
|